Сергей Гландин: Санкционная война проиграна. Как Роснефть «вырыла яму» другим компаниям из секторального списка. Zakon.ru, 24 сентября 2018 года
13 сентября Суд ЕС вынес восемь отказных решений по заявлениям компаний, попавших в российские санкционные списки. Российские компании и банки просили суд отменить «санкционные» акты, но вместо этого добились от суда своего рода консультацию о сути, роли и месте ограничительных мер в праве ЕС. Таким образом, за 4,5 года отменить т.н. «российские» санкционные акты не удалось ещё никому. «Российский» список вместе с «зимбабвийским» пока остаются единственными из всех 34 санкционных списков ЕС, откуда не исключился ни один фигурант.
Санкционный день
13 сентября 2018 года на сайте Минфина США появился 29-ый санкционный список[1], Совет ЕС ещё на полгода продлил ограничения в отношении российских юридических и физических лиц, а Суд ЕС вынес восемь отказных решений по заявлениям лиц, попавшим в российский санкционный список[2]:
- Роснефть
- Газпромнефть
- Сбербанк
- ВТБ
- ВЭБ
- Проиминвестбанк, украинская дочка ВЭБа
- DenizBank, бывшая турецкая дочка Сбербанка
- Алмаз-Антей
Что пытались отменить российские компании и банки?
Наш «телевизор» любит говорить о «санкциях против России», не проводя различий между санкциями и их секторальной разновидностью. Не все до конца понимают суть секторальных ограничительных мер, поэтому открою сейчас страшную тайну. Европейские органы власти запретили европейским финансово-кредитным институтам зарабатывать на кредитовании российских банков. То есть, европейские банки не вправе предоставлять заёмное финансирование сроком погашения свыше 30 дней. Также европейские органы власти ограничили европейских же производителей определённого оборудования в праве продавать его ряду крупнейших нефтяных компаний России или оказывать сопутствующие услуги по разведке и разработке нефти, в том числе на континентальном шельфе или исключительной экономической зоне. Формально-юридически ЕС ввёл ограничительные меры против своих же субъектов. Поэтому есть ли здесь «санкции против России» поставлено под очень большой вопрос.
Именно секторальные ограничения обжаловали семь заявителей, обратившихся в Суд ЕС. И только концерн «Алмаз-Антей» обжаловал полноценные санкции. Это когда европейские банки приостанавливают операции по счетам, банки-корреспонденты блокируют у себя проводимые платежи, а брокеры арестовывают на счетах-депо акции и иные ценные бумаги. Поэтому концерну было, за что бороться.
Процессуальная предыстория борьбы против Совета ЕС
31 июля 2014 года Европейский Союз понял, что Крым возвращён Украине не будет, а ситуация на юго-востоке Украины лишь усугубляется. Две предшествующие недели были ознаменованы истерией вокруг сбитого над Донбассом малазийского Боинга МН17. Не прореагировать на это всё Совет ЕС не мог, поэтому он ввёл так называемые «секторальные» ограничительные меры[3]. Логика института объединённой Европы была хорошо понятна - раз ЕС не может восстановить территориальную целостность Украины, её суверенитет над Крымом, побудить Россию возвратить свои вооружённые силы в места их постоянного базирования, так пускай эти действия и политика обходятся России всё дороже.
В сентябре[4] и декабре[5] 2014 года секторальные санкционные акты были ужесточены. После чего большинство из затронутых ими российских компаний и банков до конца 2014 года подали свои жалобы в Суд ЕС. Параллельно с иском в Суд ЕС Роснефть обжаловала применение секторальных нормативных актов властями Соединённого Королевства в Высокий суд Лондона. Однако, поскольку предметом дела выступали акты ЕС, а не законодательство Соединённого Королевства, Высокий суд с радостью перенаправил дело в Большую палату Суда ЕС в порядке преюдициального запроса[6].
Поскольку обжаловались одни и те же нормативно-правовые акты, Суд ЕС 26 марта 2015 года приостановил производство по всем 7 «секторальным» делам. После вынесения Постановления по делу 72/15 производство по ним было возобновлено. Заявители получили право подать свои уточнённые заявления, что все они в апреле-мае 2017 года и сделали. В конце 2017 года Суд ЕС заслушал заявления фигурантов по существу. Все решения писала одна и та же тройка судей: хорошо знакомый читателям этого блога Гвидо Берардис (Италия), начинающий судья Золтан Чехи (Венгрия) и Деан Шпильманн (Люксембург).
Как Роснефть подложила свинью другим исключающимся из санкционного списка ЕС
На Закон.ру разбиралось первое дело Роснефти 72/15 в Суде ЕС. Высокий суд Англии и Уэльса, передавая дело в порядке преюдициального запроса, ставил перед судом всего лишь три вопроса. Однако Роснефть в поддержку своей позиции вывалила на 15 судей Большой палаты всё, что она думала по вопросу европейского правового регулирования и коснувшихся её ограничений. Она могла этого не делать, но всё-таки заявила большинство доводов из своего основного дела 715/14, а суд их разобрал. Не учли юристы Роснефти один нюанс. Постановления Большой палаты являются окончательными, обжалованию не подлежат, а сформулированные в них принципы являются обязательными для Суда ЕС в последующих делах.
В результате, ответы на три вопроса с подвопросами стали обязательными для самого Суда ЕС (вертикальный прецедент), для учреждений ЕС и властей государств-участников ЕС. Правовые позиции, сформулированные Большой палатой Суда ЕС, в силу принципа недопустимости повторного рассмотрения однажды решённого дела обладают обязательной силой и преюдициальным характером. Принципы иерархичности суда и обеспечения правового порядка ЕС не наделяют первую инстанцию Суда ЕС правом игнорировать правовые позиции Большой палаты или апелляционной инстанции Суда ЕС в деле с теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Это называется res judicata.
Вопрос «был бы результат дел Газпромнефти или ВТБ другим, если бы постановление в деле 72/15 не было бы вынесено» является дискуссионным. Но уже 28 марта 2017 года все фигуранты секторального санкционного акта могли увидеть далеко не радужные перспективы своих исков. Они могли бы тихонько забрать свои заявления из суда. Таким образом они бы избежали репутационных рисков, расходов на своих адвокатов и компенсации судебных издержек.
Почему российские юрлица не смогли исключиться?
Можно легко догадаться, какая фраза чаще всего встречается во всех восьми решениях. В результате вышеуказанной самодеятельности Роснефти доводы всех заявителей во всех судебных актах отклоняются со ссылкой на Постановление по первому делу Роснефти 72/15[7].
Выводы суда попробую суммировать следующим образом:
1. Российские компании и банки вправе обжаловать нормативно-правовые акты ЕС, которые их касаются, пусть даже некоторые из этих лиц там прямо не поименованы. Секторальные НПА ЕС касаются в основном европейских партнёров наших фигурантов, однако таких исков почему-то не подало ни одно из европейских юридических лиц.
2. Буквальное изложение оспариваемых НПА даёт всем включенным лицам возможность чётко понять причины и обоснование ограничения своих прав. С точки зрения суда, двояко эти НПА поняты или истолкованы быть не могут. Поэтому, вместо того, чтобы нагружать суд исками в отношении толкования действительного смысла НПА, сначала следовало бы обратиться за юридической консультацией.
3. Секторальные санкционные акты преследуют две цели:
- чтобы продолжение политики российского правительства по дестабилизации ситуации на Украине стало обходиться ему всё дороже и дороже;
- чтобы содействовать мирному урегулированию кризиса на юго-востоке Украины.
Для достижения этих целей Совет ЕС правомерно ограничил в правах участников определённых секторов российской экономики, которые генерируют значительные доходы бюджета России.
4. Целью этих ограничений не является наказание определённых российских юридических лиц или привлечение их к ответственности. Уголовно-правовой инструментарий с его «ответственностью», «отсутствием вины», «презумпцией невиновности» неприменим к такому институту как «ограничительные меры».
5. Непричастность российских компаний и банков к событиям на юго-востоке Украины или отсутствие установленной связи с проводимой там Правительством РФ политикой не имеют правового значения, поскольку санкционные НПА изданы в соответствии с предоставленными Совету ЕС полномочиями, а заявители не доказали превышение предоставленных полномочий или злоупотребление ими.
6. Ограничительные меры ЕС не могут быть признаны незаконными на том основании, что они введены не во исполнение Резолюции Совета Безопасности ООН или в отсутствие таковой. Правомочия ЕС вводить такого рода ограничительные меры закреплены в статье 21 Договора о ЕС. Ничто в статье 29 этого Договора и статье 215 Договора о функционировании ЕС не предусматривает необходимости обращения к санкционному механизму ООН или подчинённость европейского санкционного механизма ООНовскому.
7. В ответ на довод о нарушении Советом ЕС права на судебную защиту и доступ к правосудию Суду ЕС пришлось призвать на помощь Капитана Очевидность: сам факт обращения в этот и национальные суды государств-членов ЕС не может свидетельствовать о лишении фигуранта права на доступ к правосудию.
8. Принцип пропорциональности не нарушен, поскольку установлена причинно-следственная связь между содержанием ограничений и преследуемой их введением целью. Поэтому свобода ведения экономической деятельности, право собственности и репутация юридического лица не могут считаться несоразмерно нарушенными.
В качестве заключения. 13 сентября 2018 года Суд ЕС закрыл «российскую» страницу своей истории. Из девяти всевозможных доводов, заявляемых Роснефтью и иными заявителями, не сработал ни один. Внешнеполитические цели по поддержке Украины оказались выше, чем ограниченные экономические права российских юридических лиц и банков. С точки зрения ЕС, до тех пор пока Крым - часть России, а Донбасс не возвращён под контроль Украины, ограничительные меры буду продлеваться. Является ли такое решение справедливым? Ответ нужно искать в области философии права. В начале 2014 года власть Российской Федерации приняла ряд решений, за которые теперь наступили правовые последствия. Оно из них – отсутствие реальных оснований для эффективного оспаривания ограничительных мер в Суде ЕС. Европейские санкции – это простая форма реализации Европейским союзом своей внутренней компетенции. Это политическое решение, облачённое в форму обязательного нормативного акта. Совет ЕС решил ограничить своих субъектов в праве на экономическое взаимодействие с российскими партнёрами. Суд ЕС не установил в этом проявлении правосубъектности каких-либо нарушений права ЕС, но дал ответ, когда эти санкции могут быть отменены.
Сергей Гландин, специальный советник по санкционному праву